С пелевинской "Священной книгой оборотня" у меня связана давняя и довольно смешная история. Когда она вышла, году эдак в 04, я начала читать ее по чуть-чуть прямо в магазине - дорогая она была для меня по тем временам, а читала я быстро. Но дочитать не успела - то ли интерес пропал, то ли книга с полок, и я благополучно про нее зобыл. Год назад я начала по утрам ездить лечить спину и рано утром надо было чем-то занять тягомотный час в метро - тогда я скачала аудиокнигу и начала слушать, надеясь, что наконец выясню финал. Но мне попался файл, где отсутствовала примерно треть, да еще и куски путались, и я плюнула. И наконец сейчас решила дочитать. Успешно, надо сказать)

По большому счету, Пелевин совершенно виртуозно исполнил трюк, который я называю условно "я придумал вопрос, но не придумал на него ответ и делаю вид, что просто не хочу вам его рассказывать". Это то, что неизменно смешит и бесит меня одновременно, потому как очень раздражает неспособность, нежелание или просто просто лень автора отвечать на им же поставленные вопросы, объяснять им же описанные казусы или продумывать им же обрисованные миры. За ярким примером подобного можно обратиться к свет Говарду нашему Лавкрафту с его чеканным: "Это было такое ужасное существо, что ужас наполняет меня, и я не могу найти слов, чтобы его описать". Лавкрафту я прощаю и списываю на новаторство приема, но современники меня уже не убеждают.

Тут ведь в чем фокус и особенный логический тупик у Пелевина конкретно? Его сложно отнести к сонму писателей, которым лень объяснять читателю принципы взаимодействия мифриловой секиры с мифриловой же кольчугой, ибо принципы эти надо просто придумать, без затей, без обязательной опоры на какие-либо источники, и нет оправдания этой лености ума. Вся фентезийная (а Пелевина можно смело отнести к этому же жанру, не вдаваясь уже в детали про качество, сюжеты и прочее) литература условно делится на несколько категорий.

Первая категория это такое честное фентези-фентези, про эльфов, урукхаев и полностью выдуманные миры без малейших пересечений с нашей с вами реальностью. Примеров тут можно сходу назвать прсото миллион, начиная, конечно, с дражайшего Профессора.
Вторая категория аккуратно вписывает мистическое и выдуманное в нашу жизнь, смешивая (но не взбалтывая) их примерно фифти-фифти. Это уже фентези второй волны, и первое, что их оного приходит мне на ум - Тот-мальчик-который-ну-вы-поняли, Гарри Поттер.
Ну и третья категория, самая трудноотносимая к собственно фентези. Чаще всего она эксплуатирует мифологическую почву для создания "фентезийной" составляющей и состоит на 90% из нашей обыденной реальности со всеми скурпулезно подмеченными приметами времени и места и на 10% - из тонкой, выдранной из родного мифологического контеста, прослойки, которая ловко меняет наш гипотетический взгляд на многие вещи. Сюда можно отнести некоторую часть творчества Олди, в каком-то плане Лукъяненко (особенно Черновик с Чистовиком, ибо Дозоры, особенно последние, меньше эксплуатируют узнаваемость и неусловность нашей повседневности), и Пелевина, о котором, собственно, и речь.

Третья категория авторов регулярно попадает ровно в тот же логический тупик, в который попал и Пелевин, особенно те из писателей, которые совсем минимально "фентезят" и все больше как-то философскими вопросами бытия задаются. Эти 10% мифологического в книгах, поданные авторами под нужным соусом, обычно призваны под несколько иным углом показать читателю разные философвские учения и изыскания. Мол, если бы да кабы в нашем мире были лисы-оборотни и волки-оборотни, то вот в каком бы свете можно было прочесть старинные китайские манускрипты... Грубо говоря, вся книга пишется только ради этого: еще раз взглянуть на вопрос вечный - вопрос жизни, смерти и смысла, а не тот, о которым вы подумали - и, может, дать себе какой-то ответ?

Эту цель я понимаю и принимаю - любой человек, переваривший осознание смертности и в попытке избавления попытавшийся понять смысл жизни, ее поймет. Но ведь какая штука получается, братцы?

Начиная перекапывать даосские учения или даже Ригведу и Дерриду, автор невольно демонстрирует готовность ответить на то, на что не ответили перекапываемые источники. Вполне закономерно, что ответить он не может, и конструктивно новое предложить, в большинстве случаев, не может тоже. Но точку нужно ставить, и появляются вот такие вопросы без ответа, где "ну вы же сами все понимаете", хотя король-то голый.

Лично у меня после прочтения "Священной книги оборотня" в мозгу остался пылающим один вопрос конкретнок сюжету, не к автору, упасибох - "зачем?" Зачем, по логике космогонии описанного мира совершать то, что было описано в финале? Какой толк в том и что получит совершивший? Пелевин кокетливо и постмодернистски намекает, что это открытый финал и он оставлен для домысливания.

Но мы-то понимаем, что он просто сам себе на тот самый вопрос вечный и не ответил. Но китайские мудрецы имели смелость в этом признаться в своих трудах, а у Пелевина тираж и прочая консьюмеристская байда.